порядок: выпивали по стакану Хирсы или другого хорошего портвейна. Шли завтракать в приличной столовой самообслуживания, смотревшей на нашу мастерскую призывными окнами. А потом уже расходились по адресам выполнять заказы. Тамара, заведующая мастерской, знала наши проделки, но не особо протестовала. Потому что выполнению плана Хирса вовсе не мешала. Я работал в паре с Анатолием. Мы договорились объединять наши наряды и работали на пару. Выходило, что так выгодней со всех точек зрения. И быстрей, и качественней. Ум хорошо, а два лучше. К тому же в центре Москвы процветали коммуналки на пять, а то и на тринадцать семей. И обязательно у кого-то что-то требовало починки. Быстренько расправившись с нарядом мы приступали к нелегальной работе. Хотя официально мы числились радиомастерами, умели еще много чего. Чинили утюги, люстры, электробритвы, электроплитки и чайники электрические, телефоны и прочее, вплоть до холодильников. Это была халтура, никем ни учтенные денежки. Карманы наши к вечеру наполнялись хрустящими тугриками. Халтурные деньги — это независимость. И не надо со мной спорить. На заводах и фабриках работник полностью в руках начальства. Кому захочет шеф прибавить, тому и прибавит, а кого невзлюбит, тому премии вовек не видать. Это же истинное рабство. Что бы там не вякали про социалистическую справедливость и равенство с трибун вожди и их подголоски — это ложь, брехня. Как я понимаю евреев и армян, которые обожают всякие мастерские, вроде нашей, или часовые, ателье по пошиву одежды и обуви, лавки овощные. Поди их проверь, сколько они на самом деле зашибают. Зубы обломаешь проверять да за руку хватать. Хорошо быть честным, но когда зарплаты хватает лишь на пустые щи да картошку в мундире, как-то, неожиданно для себя, начинаешь жуликам завидовать. Такие дела. И не надо спорить.

Ну вот, уединились мы в дальней комнатке, подальше от Тамары, чтобы принять по стакану бодрящего напитка, как вдруг дверь с грохотом отворяется. И Тамара с порога нам: «Попались, пьянь! Не можете, как все нормальные люди, работать. Всех к чертям собачьим уволю!» Мы удивленно переглянулись, что это с ней, как с цепи сорвалась. Судаков Женя, по кличке Судак, сын, между прочим, посла в какой-то азиатской стране, с улыбкой за всех отвечает на обвинения: «Томочка, ангелочек, ну ты же знаешь, у нас ритуал такой. Принесем мы тебе выручку, даже не сомневайся». На Тамару это не особенно-то и подействовало, но все же помягче стала. «Да ну вас к чертям! А вот ты, Валентин, и ты, Анатолий, живо за мной». И вытащила нас из компании. Эх, не успели мы насладиться эликсиром здоровья. Да и вообще, чего это она к нам прицепилась, грехов за собой особых мы не знали. Провела она нас в свой кабинет и говорит: «Вам особое задание. Сейчас подниметесь на третий этаж к нашей благодетельнице. Чего-то у нее непорядок с приемником, и торшер не горит. Сделайте на совесть. И не вздумайте денег брать». Надо так надо. Взяли мы свои чемоданчики с инструментом и поднялись на третий этаж. Такие дела.

Дверь квартиры открыла пожилая, но крепкая еще, женщина в китайском шелковом халате с яркими павлинами по зеленому полю. «Что вам?», — спрашивает. «Мы от Тамары, — сказал Толя, — технику вашу пришли чинить». «Ах, так вы от Томки, так бы сразу и сказали. Проходите». Мы вошли в большую светлую комнату, обставленную строгой мебелью, но приличной, под красное дерево, а может и в самом деле из настоящего красного дерева, книжный шкаф с томами работ Ленина. Над столом большой абажур с кистями, очень уютный. А недалеко от стола в кресле сидела наша благодетельница и читала газету. На ней был серый костюм из тонкой шерсти, довольно элегантный. Шею облегал розовый газовый шарфик, который должен скрывать старческую шею, а на ногах лаковые туфельки с небольшим каблучком. Скромно, но со вкусом. Она отложила газету и взглянула на нас. Мы видели ее и раньше, к тому же на столе у Тамары стояла ее фотография с дарственной надписью: «Тамаре, большой труженице и верному ленинцу, на добрую память». Ухоженная старушка, тут уж ничего не скажешь, хотя и в преклонном возрасте, с седой головой, но с хорошо уложенной прической, подкрашенными бровями и с напомаженными губами, но не красными, а матово-розовыми. Совсем не дряхлая старушка, а чувствовалось, что она полна энергией. Мы быстро починили приемник «Фестиваль», кстати, приемник высшего класса, и действительно классный, наладили торшер. Получили спасибо и по чашке чаю с эклерами. За чаем она рассказала, без всякого пафоса, что часто проводит экскурсии в кремлевской квартире-музее Владимира Ильича. И регулярно выступает на предприятиях с рассказами о Ленине. И благодарные труженики просят принять от них подарки. Ей это совсем не нужно, но как-то неудобно обижать людей. Вот почти вся обстановка, а также телевизор «Темп», холодильник и все, что внутри него — это все подарки. А вот любимые эклеры привозят прямо с фабрики почти каждое утро. На запястье блестели часы в золотой оправе — это от Первого часового завода. А у Нюши, компаньонки и домоправительницы, которая открывала нам дверь, часы от Второго часового. Нюша сидела с нами, распивая чаи, и с гордостью показывала золотые часы. Чай был ароматный и очень хороший, эклеры свежие и вкусные. И хозяйка дома, и Нюша разговаривали с нами попросту, как будто мы им ровня. Но мы-то знали, что не ровня мы им, работяги обыкновенные, да еще и с не совсем чистой совестью. Вот хозяйка, это да, весьма знаменита, с честью носит на груди «Орден Ленина». И везде ее ждут, чтобы рассказала всем, как работала старшей горничной у Владимира Ильича и Надежды Константиновны. И какого невероятного ума был Ленин, и как прост и внимателен был к простым людям, и как до последнего вздоха находилась рядом с дорогим Владимиром Ильичом. И все хлопали в ладоши, выслушав такое интересное выступление, и от всего сердца просили принять подарки.

Нам она рассказала, что поселилась здесь, на Волхонке, напротив Каменного моста, чтобы видеть всегда из окна Кремль, где жил Владимир Ильич. Еще раз поблагодарила нас за работу и просила передать Тамаре, что не даст ее в обиду никому, будь то пожарники или всякие проверяющие органы. Такие дела.

Нюша проводила нас до двери, не успела еще закрыть, как из квартиры напротив высунулась длинноносая седая физиономия с отвисшей сизой губой. Гражданин вышел и направился к счетчику, стоит, задрав голову, показания смотрит. На нас ноль внимания. А Нюша